АНАЛИЗ ГОСУДАРСТВЕННОЙ РЕЛИГИОЗНОЙ ПОЛИТИКИ УКРАИНЫ В ОТНОШЕНИИ ПРЕОДОЛЕНИЯ РАСКОЛА ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ

Постановка проблемы. Проблема раскола Православной Церкви в Украине является очень сложной и запутанной — за прошедщие столетия возникли несколько православных церквей, успел накопиться огромный комплекс нерешенных проблем, которые часто в недостаточной мере осознаются участниками межцерковного диалога православных церквей, так и при выработке стратегического курса государственной политики в разрешении этого эпохального вопроса. В то же время нельзя не заметить, что от степени научной обоснованности и совевременности принимаемых государсвенно-политических решений по данному вопросу во многом будет зависит поддержание социально-политической стабильности в украинском обществе, а с учетом особенностей непрекрающегося военно-политического противостояния с Российской Федерацией (РФ) политические последствия принимаемых решений могут оказать амбивалентное влияние на социально-политическую стабильность в Украине.

Найболее видное место среди работ посвященных вопросу преодоления раскола Православной Церкви занимают труды украинских религиоведов: А. Колодно­го, А. Сагана, А Шубы, А. Пашука, В. Бондаренко , В. Еленского, В. Журавського, В. Пащенка, Л.Филипович, П. Яроцкого и др., в том числе недавно защищенных диссер­тационных исследований: В. Бутинского, М. Гергерука.

К сожалению, в большом перечне научных и публицистических работ обычно можно встретить лишь фрагментарный анализ политики, характерный для описания обстоятельств конкретной ситуации, переполненный неприкрытым субъективизмом в зависимости от приверженности к определенной православной церкви или идеологии (чаще всего с позиций этнонационализма). Поэтому объективно возникает вопрос о рационализации процедуры проведения анализа государственной политики в данной сфере.

Анализ последних исследований и публикаций. Заслуживает внимания работа С. Н. Осиповского, в которой представлен ретроспективный анализ отношений института Президента Украины и представителей церкви. Можно согласиться с мнением автора, что при отсутствии за время независимости каких-либо системных изменений, обусловленных трансформацией законодательства в этой сфере, каждый новый Президент формирует свою модель отношений с религиозными организациями на основании собственных представлений. Поэтому, говоря о специфике влияния главы государства на формирование государственно-церковных отношений, следует отталкиваться не столько от законодательной базы, сколько от его публичных высказываний и частоты контактов с представителями тех или иных конфессий [8].

Конфликты в религиозно-церковной сфере для независимой Украины явились отражением сложного, исторически расслоенного, аномического, втянутого в модериназационные и глобализационные процессы социума; стали специфическим проявлением отчаянного столкновения различных социальных сил, политических идеологий и элит, альтернативных геополитических и геоконфесиональны интересов, ценностных систем, расходящихся этнокультурных образцов и менталитетов. Для Украины, как и других переходных социумов, наиболее болезненными и кризисогенными не могли быть «чисто религиозными», а генерировались как феномены сложной этно-политико-религиозной природы, неотъемлемые составляющие политических, государственно, национальных, духовно-мировоззренческих процессов. Не случайно для их анализа ученые обычно прибегают к терминам «этноконфессиональные», «этнорелигиозные», «религиозно-политические» конфликты и тому подобное [3, c. 299].

Уже в 1997г. стало очевидным, что «юрисдикционная проблема украинских церквей начинает приобретать черты осознанного проти­воборства двух             политико­-конфессиональных концепций: киевоцентризма и подчинения зарубежным религиозным центрам. Особую остроту эта дилемма приобретает именно в пра­вославной среде, которая имеет доста­точные теологически-канонические основания для наиболее полного следо­вания как одной, так и другой концеп­ции» [16, с. 18].

В последующие годы противостояние между двумя вышеописанными политико-религиозными коалициями православных церквей то обострялась, то затихала, часто приобретая латентный характер. В период относительного затишья каждая из церквей пыталась максимально нарастить свой институциональный потенциал. Накануне 2014г. (Революции Достоинства) данные государственной статистики за последние несколько лет показывали минимальный прирост институциональной структуры религиозного пространства Украины, достигнув относительной стабилизации. Завершение экстенсивного периода роста потенциала церквей уже само по себе служило предвестником нового витка межправославного противостояния, что со временем и случилось. После изменения геополитческой ориентации Украины эти церкви снова вынуждены были снова искать опору в старых и новых союзниках, которые смогли бы эффективно лоббировать их интересы при выработке тех или иных государственно-политических решений в этой сфере.

Вполне логично при таком характере выработки и реализации решений в государственной политике обратиться к концепции лобби-коалиций П. Сабатье [19, p.117], которая предполагает, что конкурирующие коалиции стремятся из­менить поведение государственных институтов для того, чтобы достичь политических целей в соответствующих сферах жизнедеятельности общества. К отличельным особенностям данной концепции, что она выходит из так называемых рамок «железного треугольника» (центральные органы испольнительной власти, органы законодательной власти и заинтерсованные группы) и расширяет перечень акторов политики двумя новыми группами. Первую группу составляют журналисты, ис­следователи и политические аналитики, которые играют важную роль в процессе выработки и оценке политико-управленческих решений, а ко второй предлагается отнести акторов из всех уровней власти, которые также могут оказывать значительное влияние на формирование и реализацию политики.

Выделение нерешенных ранее частей общей проблемы. Данную концепцию справедливо критикуют за нечувствительность к обстоятельствам, в которых принимаются политические решения. Также в ней не учитываются социальные цели, которые ставят перед собой участники лобби-коалиций. С обширным критическим обзором, посвященным данной концепции можно ознакомиться в коллективной работе[10]. На наш взгляд, многие причины возникновения сложностей с использованием данной концепции в различных областях государственной политики следует искать в том, что она изначально разрабатывалась в основном для объяснения энергетической и экологической поли­тики США. Поэтому для преодоления вышеуказанных недостатков необходимо разработать адекватный сложности решаемой задачи инструмент анализа государственной политики в сфере религии.

Целью статьи является:

— построение концептуальной модели анализа государственной политики в сфере религии в условиях конкурентой борьбы политико-религиозных коалиций;

— проведение анализа государственной политики Украины в отношении преодоления раскола Православной Церкви.

Изложение основного материала. Построение концептуальной модели.

Синергетика, исследуя развитие сложных открытых систем, использует модели, которые позволяют понять механизм возникновения порядка, она позволяет оценить и предсказать вероятностный отбор устойчивых состояний системы, процессы конкуренции и синхронизации их подсистем. Для развития концепции П. Сабатье (лобби-коалиций ) при построении модели анализа государственной политики в сфере религии будем использовать ту же концепутальную схему, которая использовалась автором при описании синергетической модели социокультурной динамики в работе [6]. С целью приспособить нынешнюю модель к более адекватному отражению процесса формирования государственной политики в нее были внесены определенные уточнения.

Коротко опишем состав основных уровней синергетической модели. На мегауровене модели религиозной сферы Украины можно условно выделить следующие группы управляющих параметров:

а) социоетальная (ядро культуры общества, наполненное универсальнами ценностями и смыслами);

б) общемировая (глобализация и т.п.);

в) региональная (геополитика и геоэкономика). Первая группа управляющих параметров отображает влияния ядра культуры, исторически сложившегося в украинском обществе. Например, к таким параметрам можно отнести: исторический опыт формирования и развития религиозных традиций, который нашел свое отражение в самобытности культуры украинского общества. Нельзя не упомянуть тот факт, что именно культура существенно влияет на религиозный и общественно-политические процессы с помощью механизма доминирующих в обществе этнокультурных архетипов, которые по-разному активизируются в зависимости от той или иной исторической ситуации. Вторая группа управляющих параметров отображает влияние общемировых процессов, возникших в связи с началом формирования нового планетарного социума. В состав параметров этой группы можно отнести: накопленный религиозный мистический опыт всего человечества; религиозные процессы в мире; глобализация, которая приводит к усилению универсальных архетипов человечества. Третья группа управляющих параметров учитывает региональные особенности исторического развития религий.

Элементы макроуровня производят параметры порядка, которые в определенной степени определяют поведение элементов системы, функционирующих на микроуровне. В качестве параметров порядка будем рассматривать формальные и неформальные светские и религиозные институты.

Микроуровень (параметры состояния) модели представлен из большого количества однотипных элементов, в нашем случае его состав включает обыденное религиозное сознание (ядром которого выступает габитус) отдельных индивидов или их малых групп. Изменения на этом уровне происходят достаточно быстро по сравнению с другими уровнями, поэтому их можно рассматривать как кратковременные переменные. Процессы, происходящие на микроуровне, с позиции высшего уровня при определенных условиях могут быть охарактеризованы как хаос и дестабилизация.

Промежуточным уровнем, который находится между макро- и мирко-уровнями модели, явлется мезоуровень. Именно на этом уровне наболее плодотоворно проходят процессы самоорганизации, в которых могут принимать участие индвидувальные и коллективные акторы различных полей, зарождаться эмерджентные структуры (неформальные институты). В рамках анализа изменения основных характеристик (взаимосвязь правил, сетевая взаимозавимость, ресурсная взаимозависимость, согласованность фрейма) политических коалиций американскими социологами Р. Эванс и Т. Кей предложено четыре механизма взаимодействия на мезоуровне:

— выработка правил – способность акторов в одном поле влиять или изменять правила в другом;

— посредничество в альянсах – способность акторов к посредничеству в альянсах, которая помагает влиять на процедуру принятия решений в различных полях;

— посредничество в ресурсах – степень, с которой акторы могут использовать принадлежащие им ресурсы в одних полях (областях), чтобы получить авторитет в других;

— адаптация фреймов – способность акторов стратегически адаптировать фреймы с целью максимально обеспечить их резонанс или повлиять на его изменение в другом поле [18, p. 975].

В качестве параметров порядка в предложенной синергетической модели полезно использовать понятия капиталов (ресурсов): символический, культурный, социальный, политический, религиозный и административный), которые ввел в научный оборот французский социолог П. Бурдье. Известно, что любые стратегии религиозных институтов (институтов или индивидов) определяются их положением в структуре полей и распределением религиозного капитала. Такие параметры имеют определенную универсальность и могут одновременно использоваться на макро, мезо- и микро-уровнях модели. Особенно важно для нашего исследования, что религиозный капитал можно эксплицировать как некую совокупность других видов капитала, т.е. получить относительно самостоятельные части религиозного капитала, которые могут быть затем исследованы.

Так, Б. Вертер в своей работе [22] обосновывает возможность эксплицировать религиозный капитал на те же составляющие, которые П. Бурдье представил для трех форм существования культурного капитала [5]: объектвированном, институциолизированном и инкорпорированном состояниях. Под объективированным религиозным капиталом следует понимать: храмы, святилища, священные реликвии, церковную утварь, одение священников. Инкорпорированый религиозный капитал по сути есть габитус, который приобретается в процессе социализации. Под институцыионализованным религиозным капиталом будем понимать образовательные квалификации. Представление о первых двух формах религиозного капитала церквей (религиозных организаций) можно получить из ежегодных отчетов государственной статистики, тогда как о третьей составляющей можно судить лишь косвенно по данным социологических опросов или количеству участников массовых мероприятий религиозного характера (крестные хода и другие публичные обряды). Так как П. Бурдье в своих работах рассматривал в основном иерократическую церковь прежде всего как социальный институт, то в вышеуказанный список экпликации следует пополнить символическим капиталом религиозных лидеров (имеет очень большое значение для «новых религиозных движений» — НРД), который в определенных условиях также может оказывать существенное влияние на процесс накопления других видов капитала. Представленная экпликация религиозного капитала, в силу своей целостности отражает качественную определенность объекта моделировоания, открывая новые возможности для анализа и мониторинга общественных процессов в религиозной среде. Так, сложно говорить о домировании определенной церкви (религиозной организации), если она не обладает достаточным объемом различных форм религиозного капитала, прежде всего его культурных составляющих, которые со временем становятся соизмеримыми друг с другом. Органы государственной власти, принимая определенные регулятивные решения в отношении религиозных организаций, могут оказывать значительное влияние на процесс накопления ими различных форм капитала. Чтобы лучше понять, каким образом инструменты политики могут воздействовать на основые элементы религии предлагаем воспользоваться результами работы [19] американского политолога М. Макгинесса, которые представлены нами в достаточно упрощенном виде в табл.1.

Алгоритм анализа политики в рамках данной модели можно представить в виде совокупности следующих этапов:

1. Анализ изменений управляющих параметров модели, влияющих на процессы формирования конкурирующих коалиций (мегауровень).
2. Анализ институционального состава участников конкурирующих коалиций (макроуровень), их структурных позиций и капиталов.
3. Анализ механизмов взаимодействия между участниками как внутри коалиций, так и с органами публичной власти (органов государственной власти и местного самоуправления) на макро и мезо-уровне, а также их влияние на работу механизмов прямых и обратных связей с микроурвнем.
4. Анализ используемых инструментов политики и их практического влияния на распределение структурных позиций и капиталов участников конкурирующих коалиций.

Следует заметить, что изменения в микро и макроуровне не могут в течение короткого промежутка времени существенно повлиять на внешние условия (мегауровень), кроме случаев, когда система находится в точке (зоне) бифуркации.

2. Анализ государственной политики Украины в отношении преодоления раскола Православной Церкви (2014-2016)

Подводя итоги 25 лет развития религиозной сферы Украины, украинский религиовед Л. Филипович отметила: «церкви / религиозные организации представленные в религиозном поле Украины активно выходят в публичную сферу, не боятся ни узкцерковной (ни внутриконфесиональной или внутрирелигиозной), ни широкой светской среды, комфортно чувствуют себя в различных социальных полях» [15].

В Украине, как и в большинстве современных демократических стран, церкви (религиозные ор­ганизации) юридически выведены из политической сферы, но ак­тивно сотрудничают с основными акторами формирования и реализации государственной политики в сфере религии, к числу которых помимо государства и религиозных организа­ций можно отнести: религиозные масс-медиа, академические стурктуры, экспертные советы, адвокатуру, межрелигиозные советы и международные организации.

В начале 2014 года после трагических событий Революции Достоинства и возникновения военно-политического конфликта на востоке Украины, и прежде всего после падения прежнего политического режима резко пошатнулись позиции политико-религиозной коалиции, в состав которой входила УПЦ (МП), в то время как позиции УПЦ КП значительно улучшились во многом благодаря поддержке политических сил из конкурирующей коалиции, которые после проведения досрочных парламентских выборов пришли к власти. После того, как в этом же году появились данные социологических исследований (финансовую поддержку в их проведении оказало правительство Канады), зафиксировавших смену лидера среди православных церквей казалось судьба УПЦ (МП) предрешена.

Свою лепту в создание негативного имиджа этой церкви внесли многие отечественные представители масс-медиа, публично обвинив УПЦ (МП) во всех грехах РПЦ и ее околоцерковных организаций (некоторые из них дейтсвительно принимают участие в российско-украинском вооруженном конфликте на Донбассе). «Поскольку в их (журналистов- Г.В.) компетенцию входит в основном знание политического мира, основанное скорее на личных контактах и признаниях (если не на сплетнях и слухах), чем на объективном наблюдении и расследовании, журналисты склонны сводить все к теме, в которой они являются экспертами. Их интересует игра и игроки, а не ставка игры, чистая политическая тактика, а не суть дебатов, эффект, производимый тем или иным выступлением в логике политического поля (коалиции, альянсы или конфликты между политиками), а не его содержание (случается даже, что они изобретают и навязывают в качестве темы для дискуссии абсолютно искусственные сюжеты)», — отметил П. Бурдье характерные оосбенности данной профессии [2, с. 155].

Дополнительную весомость сюжетам в масс-медиа придали профессиональные комментарии представителей науки (прежде всего религиоведов и политологов), а также экспертов в сфере безопасности. Следует заметить, что многие из них являются полистатусными акторами, за плечами которых многолетний опыт подобной работы . Так, в автореферате диссертационного исследования А. Юраша за 1996г. отмечается, что кроме исследователей, которые декларируют объективный подход к освещению религиозной проблематики, еще больше тех, которые вполне сознательно выступают на стороне определенной религиозной общины и стали ее репрезентантами, а часто и идеологами. Среди первостепенных авторов из среды УПЦ КП следует обязательно упомянуть С.Здиорука, А.Жуковского, Д.Степовика [17, с. 8]. За последующие десятилетия этот список пополнился новыми авторами, которые успели в соавторстве с вышеуказанными исследователями опубликовать не одну научную работу.

На таком фоне политико-релилигозная коалиция с УПЦ КП решила предпринять очередную попытку создать в Украине единую и автокефальную Поместную Православную Церковь. На первом этапе планировалось объединить УПЦ КП и УАПЦ. Следующим этапом должно было стать обращение к Константинопольской Церкви через украинскую власть с просьбой предоставить новой церкви статуса автокефалии, так как вышеуказанные церкви еще не получили официального признания во Вселенском Православии. Но небольшой разрыв в социологических данных 2014г. между УПЦ(МП) и УПЦ КП желательно было актуализировать новыми более масштабными социологическими иследованиями, чтобы новые данные социологов более убедительно показывали необходимость участия государства в этом процессе, как того требуют стандарты демократического общества. Новые социологические исследования провел консорциум из четырех известных в Украине компаний (Центр социальных и маркетинговых исследований SOCIS, Социологическая группа «Рейтинг», Центр Разумкова и КМИС). Накануне даты планируемого объединения двух вышеуказанных церквей социологи от консорциума сообщили, что общий тренд изменений в религиозных настроениях среди православных еще больше усилился в пользу УПЦ КП и УАПЦ. К сожалению, новое руководство относительно небольшой УАПЦ сочло условия объединения от УПЦ КП для себя неприемлемыми и вышло из переговорного процесса. Но так как сценарий на достижение полной независимости от РПЦ был уже запущен — силами провластной коалиции было принято решение сразу перейти ко второму этапу его реализации. После необходимых дипломатических усилий украинских властей перед Всеправославным собором к Константинопольской Церкви обратилась Верховная Рада Украины с просьбой к Вселенскому п.Варфоломею о предоставлении Украинской Православной Церкви статуса автокефалии, а также анулировании акта 1686г. о присоеденении Киевской митрополии к Московскому Патриархату. Недавно Константинопольский Патриархат сообщил, что формально приступил к изучению обращения. Вряд ли стоит ожидать скорого решения по данному вопросу – в данный момент сложно спрогнозировать развитие ситуации в украинском православии.

Несмотря на все усилия, за указанный период УПЦ КП так и не смогла нарастить достаточный объем религиозного культурного капитала (общее число религиозных организаций, храмы и арендованные молитвенные помещения, общее число священников и монахов) в несколько раз меньше, чем у УПЦ (МП) [6]. Не исключено, что именно поэтому представители действующей власти в своих публичных выступлениях практически не вспоминают о данных государственной статистики, а предпочитают ссылаться только на данные социологических исследований.

Более того, известный украинский религиовед А. Саган попытался объяснить причину существования такого значительного разрыва между данными государственной статистики и результатами социологических исследований. По мнению эксперта, приходы УПЦ в большем количестве имеют всего по 10 прихожан (указывая лишь на минимальные требования соответствующего закона о регистрации религиозной общины, — Г.В,), тогда как УПЦ КП имеют более значительную долю приходов, которые насчитывают более 1000 прихожан [21]. Сложно судить насколько такое пояснение соотносится с религиозной микроэкономикой — содержание прихода для 10 прихожан будет просто нерентабельным, а для функционирования больших храмов необходимы большие помещения, также достаточное количество обслуживающего персонала. Безусловно, если бы существовало вышеописанное соотношение приходов, то оно бы нашло свое выражение в данных государственной статистики.

Что касается адаптации фреймов (когнитивно-аффективных схем) обе конкурирующие церкви внесли в них существенные коррективы. Здесь необходимо отметить два важных момента адаптации, которые должны были обеспечить церквям необходимый уровень поддержки.

В одной из своих работ российский исследователь Г. Смирнов для православия выделил два идеальных типа: народный и государственнический [14]. В реальной жизни существует всегда определенная комбинация этих двух типов, хотя во многом возможности ее модификации определяются тем, какое положение по отношению к власти занимают представители определенной церкви. Поэтому закономерно, что УПЦ (МП) сместила основной акцент своей деятельности на воцерковленный народ, в то время как УПЦ КП решила быстро занять освободившуюся нишу государственнической церкви.

Другой характерной особенностью адаптации фрейма УПЦ КП стала попытка усилить семантическое противопоставление двух традиций богослужения: церковнословянской и украинской. Хотя, представили УПЦ (МП) заявляют, что не настроены в данном вопросе столь категорично, объясняя использование церковнославянского языка больше желанием сохранить давнюю церковную традицию. В настоящее время в большинстве храмов УЦП (МП) литургия совершается на церковнославянском языке. Проповедь обычно читается на украинском или русском. При определенных условиях у прихожан этой церкви есть возможность выбора языка богослужения.

Определенное сопротивление попыткам внести изменения в фрейм церкви объективно связано с особенностью формирования ее инкорпорированного религиозного капитала – очень сложно изменить габитус людей старшего поколения. Именно вопрос языка богослужения во многом был искусственно раздут средствами масс-медиа, в надежде на то, что он станет решающим фактором в борьбе за сердца православных верующих.

Чтобы улучшить позиции УПЦ КП и максимально ослабить возможности УПЦ (МП) в вопросе накопления религиозного культурного капитала участниками провластной коалиции подготовлено два законопроекта № 4128 и № 4511. Если первый законопроект не соответствует нормам европейской практики, то второй носит явно дискриминационный и антиконституционный характер через прямое вмешательство во внутренние дела церкви.

Кроме того, явными и неявными участниками провластной коалиции активно задействуются инструменты политики из так называемой «серой зоны», о которых нельзя однозначно сказать, что они противозаконны.

Так, министром культуры В. Кириленко (членом Высшего церковного совета УПЦ КП) в начале 2016г. было принято единоличное решение о передаче храма «Малой Софии» Национального заповедника в пользование УПЦ КП.

Как замечает Ю. Решетников, что в июне 2016 года Министерство культуры Украины вернуло УПЦ (МП) уставы 8 монастырей и 2 епархий на доработку, так и не приняв ни решение об их регистрации, ни предусмотренное статьей 15 Закона Украины «О свободе совести и религиозных организациях» решение об отказе в их регистрации. При этом на «рассмотрении» министерства продолжает находиться устав епархиального управления Львовской епархии УПЦ, поданный еще в далеком декабре 2014-го[13].

Среди политических механизмов следует особо выделить два вида механизмов: секюритазации и социально-коммуникативный. С помощью механизма первого вида можно любую проблему объявить вопросом национальной безопасности, а указав на определенный субъект угрозы, можно с целью защиты объекта требовать по отношению к нему применения чрезвычайных мер (например, законопроект № 4511). При этом усилия экспертов по безопасности чаще направлены на поиск подкреплений выдвинутого аргумента о необходимости срочной секюритизации, чем на скрупулезный поиск ответов на вопросы: насколько оправдан такой шаг и насколько принимаемые меры адекватны существующей угрозе. Весьма показательными в этом плане стали аналитические записки к Посланиям Президента Украины за последние несколько лет. Если в 2015 году явной угрозой национальным интересам была названа деятельность УПЦ (МП) в Украине[1, c. 367], то в 2016 году уже предлагается в число особо важных вопросов национальной безопасности включить проблему конституирования Украинской Правословной Помесной Церкви (УППЦ) [2, с. 233-234]. С большой долей вероятности можно предположить, что активную роль в процессе этих подготовки аналитических материалов сыграл отдел гуманитарной безопасности Национального института стратегических иследований, который возглавляет С.Здиорук. Примером неоправданной секюритизации в западных странах стала так называемая исламская угроза, когда вместо того, чтобы сосредоточиться на борьбе с относительно небольшими группами религиозно мотивированных террористов, в качестве субъекта угрозы была выбрана целая религия. В итоге реззультаты такой борьбы возымели обратный эффект – социальная опора террористов выросла в несколько раз.

Социально-коммуникативный механизм позволяет определенным образом выстраивать систему символических действий власти. Кроме совместного проведения публичных церковных обрядов с участием первых лиц госудасртва и представителей определенной церкви, также к перечню такого рода действий следует добавить работу пресс-служб центральных органов власти. Например, особый порядок очередности при совместном упоминании церквей в официальном пресс-релизе может косвенно свидетельствовать о значимости для государства той или иной церкви [9].

Выводы и предложения. Подводя итоги проведенному анализу, отметим, что решение украинских властей с помощью политических инструментов автивно продвигать процесс конституирования УППЦ несет в себе значительные политические риски, прежде всего в силу значительной фрагментированности православной среды Украины. К последствиям проводимой политики следует отнести резкое обострение межконфессиональных отношений. В XXI веке демократическому государству, декларирующему мировозренческий и религиозный плюрализм, крайне сложно будет навязать решение в столь важном вопросе духовной жизни украинского общества. Выход из сложившейся ситуации следует искать через налаживание межцерковного диалога, который со временем мог сблизить позиции православных церквей. Лишь после того, как православная среда станет более однородной, государство смогло бы включиться в процесс конституирования УППЦ.